политическоеВ целях самоанализа и запоминания своего отношения к теме.
В моей стране, в моём городе происходят безобразные митинги, которые не с одной из сторон не могут носить статус «мирного протеста».
Как только протестующие бьют ОМОН – протест перестает быть мирным.
Как только ОМОН бьет протестующих – протест перестает быть мирным.
И, если честно, я не возьму на себя смелости говорить, кто из этих сторон не прав. Нужно помнить, что за каждым плакатом, каждым шлемом – человек.
Когда мне говорят, что ОМОН – не люди, мне становится страшно. Знаете, мерзко страшно за какого-то абстрактного мальчика Игоря, который учился в военной академии, которого дома ждёт жена с ребенком и котиком, который зарабатывает деньги на ипотеку и выполняет приказы – это его профессия. И боится он эту толпу намного больше, чем она его, если честно. Потому что толпа непредсказуема: она может пройти мимо, а может поднять тебе забрало шлема и плеснуть в лицо уксуса. За то, что ты исполняешь свой долг.
Когда мне говорят, что протестующие – не люди, мне становится страшно. Это граждане, которые (в идеальном варианте) хотят справедливости для своего государства и власти. Они работают, учатся, любят, строят будущее. И когда их бьют за то, что они проходили мимо или стояли с плакатом – мне страшно. Это их право, их воля.
Самый страшный путь решения конфликтов власти и населения – насильственный. Путь силы. И каждый, вне зависимости от стороны, обретя силу, скорее всего, её применит. Здесь я вспоминаю Стэнфордский тюремный эксперимент ( ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D1%8D%D0%BD%... )
И да, стоит упомянуть, что и среди обеих этих сторон есть мудаки. Их не мало. И об этом нужно помнить. Есть те, кто просто хочет пиздить людей ногами потому, что может. А есть тот, кто хочет подстрекать толпу к вандализму. Мудаки есть всегда и везде.
Мне очень неприятно, что из задержаний делают простой и банальный хайп. «Мы ходили, орали, плевались в ОМОН, требовали прав и свобод и вот, посмотрите, меня забрали на 10 суток. Сейчас будет прямой репортаж про то, что менты козлы, потому что не дают мне покурить».
Серьезно? Этими действиями стоит гордиться? Это так выглядит защита Отечества?
Мне очень режут глаза хэштеги про СвободуПолитзаключенным и ПодмосковныеКонцлагеря. Именно эти формулировки у меня вызывают достаточно крепкие ассоциативные ряды и я не понимаю, как их можно применять к задержанию в тепле и покое на 10 суток и в контексте того, что тебе не дают покурить. Для меня это некоторое надругательство над историей страны, если честно.
И, кстати, каждый, кто сознательно идёт на несанкционированный митинг, должен отдавать себе полный отчёт, какие последствия за этим последуют.
Меня периодически спрашивают «вот скажи, как учитель истории, почему ты не идёшь на митинг?». Первое – как учитель истории я не обязана идти на митинг, второе – я как человек тоже не обязана.
Я честно отвечаю, что не понимаю, за что конкретно происходит этот митинг. Против коррупции? За свободу Навального? Просто поорать?
Я честно отказываюсь громить что-то вокруг себя, я честно отказываюсь бить Омон, я честно отказываюсь бить митингующих и я честно отказываюсь идти на митинг без чётко сформулированной цели. Большинство моих знакомых, кто туда ходил, не смогли мне ответить, зачем именно они туда идут. В чем именно их гражданская позиция.
В целом, мне уже начали говорить, что «не был на митинге – не гражданин страны» и «тебе надо запретить работать учителем истории, ты ничего не понимаешь».
Личное ощущение каждого, увы.
Но меня, если честно, пугает в этом всё то, что с людьми перестал складываться диалог. Ты либо с ними, либо против них. Вся толерантность к иному мнению схлопнулась моментально.
И да, мне страшно, что многие мои знакомые перестанут подавать мне руку из-за того, что я не бью ОМОН. И их не интересует, есть ли у меня гражданская позиция и какая она. Не ходишь на митинги – изгой и трус.
Я искренне надеюсь, что всё это не перерастёт в кровавую бойню. Хотя бы не сразу, не сейчас.
Я честно стараюсь уважать чужие позиции, но не противоречить своей собственной.
Для меня это сложный, очень-очень-очень сложный, этический момент.
Момент того, когда ты должен отстаивать своё личное мнение перед теми, кто говорил и требовал свободы слова.